Артур Сумароков
И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящие как бы громовым голосом: иди и смотри...
...И было утро понедельника, тринадцатого-ноль-тринадцатого, anno domini, и душная питтсбургская ночь сменилась адской жарой дня, и бельмо полуденного солнца пробудило ото сна Убийцу, чье имя неизвестно, от густой дремоты на грязных простынях, а в ушах все еще продолжали звенеть неистовые колокола, и рот приоткрылся, а горло наполнилось жаром...
И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри...
...И начал он свой путь, продравшись сквозь морок тяжелого сна, на очередной рок-концерт, и будет кровь и дешевый кислый алкоголь пульсировать под звуки грайнкора и трэш-метала, и прихваченная ненароком камера будет бешено выхватывать искаженные лица в ускользающей тьме, лица, искаженные катарсисом и экстазом, близкому к самому дикому и самому яркому оргазму, и будет великий снафф...
И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей...
...И кто станет его первой жертвой? Может, продавец с нагловато-идиотическим видом, чье лицо хочется раздавить о начищенный до блеска пол, воняющий чистящими средствами. Или девица, караулящая очередного клиента, развязная, с вульгарной тушью, размазанной по большим глазам и красным заревом помады. И он определился, и будет уготован тем, кто попался ему в сети, Ад в маленькой каморке, с заляпанными кровью стенами и с цементным полом в блевотине...
И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя 'смерть', и ад следовал за ним...
И был ЛСД, molly и привкус марихуаны, смешанный с омерзительной рвотой, и жертвы трепетали при виде него, и были бессильны, и плоть была слаба. Rigor mortis и последняя стадия, и нет более людей, и жертвы слабы и обезличены, от тел ничего не осталось, лишь видео, запечатлевающее их агонию в минуты и часы мучений, столь сладких для него. И вновь было забытье и завершился день первый охоты, и наступила тьма вокруг...
Двое свирепых молодых людей неприметной внешности ежедневно и еженощно выходят на охоту на улицы родного своего города — уютного Питтсбурга, плавящегося под палящим солнцем днем и тающего окончательно в серых отблесках пьяной накокаиненной луны ночью. У них нет имен, у настоящих убийц, искренне преданных своему делу, и не может быть чего-то, связывающего их с опостылевшей реальностью, от которой они бегут в никуда и из ниоткуда, бегут, но не ради собственного спасения, а наоборот — во имя деградации и дегуманизации, во имя расчеловечивания, во имя Ангелов Смерти, которым они служат верно и преданно с самого своего рождения и вырождения. Не в Рай они бегут, а в свой Ад, где им, на правах демиургов, позволено все. Вторгаться в чужие жилища, разорять чужой уют, насиловать и убивать, наслаждаясь с тем искренним нигилистическим неистовством причиняемой ими болью и смертью, которую вуайеристически фиксирует неслучайно прихваченная видеокамера. Она видит все и всех, видит чересчур много.
В 2001 году амбициозная питтсбургская кинокомпания Toe Tag выпустила фильм «Подполье», снятый под руководством малоизвестного тогда еще независимого американского режиссера Фреда Фогеля, который под крылом компании собрал своих ближайших соратников по дальнейшему кинотворчеству — Майкла Тодда Шнайдера, Ника Палумбо, Киллджоя и прочих, кто сформировал основной творческий костяк новой студии, поставившей перед собой цель в «Подполье» основательно поколебать, а то и вовсе уничтожить привычные нормы и рамки в хорроре, даже маргинально-андеграундном, заодно и возведя до новой степени реалистичности ставший новомодным после «Ведьмы из Блэр» псевдодокументальный стиль постановки с их методологией «найденных пленок». И, как и любые революционеры, Фред Фогель и Ко, как и давние их соратники по семидесятническому грайндхаусу, в особенности Гершелл Гордон Льюис и Майкл Файндлей, Роджер Майкл Уоткинс и Ли Фрост, предвосхитившие по сути псевдоснафф как таковой в своих картинах той поры, были радикальны и смелы, открыто смеясь в лицо своим «Подпольем», довольно быстро названном «самым больным фильмом среди всех созданных когда-либо», навязанной извне двуличной общественной морали, поскольку «Подполье» при всей своей брутальной бесчеловечности и антикинематографичности не эксплуатирует смерть в ярких красках, но эпатирует ею, с абсолютной бесцензурной и бесконтрольностью показывая, что монстр, жаждущий беспрестанного насилия над плотью, живет в каждом человеке, и что пробуждение такого зверя неизбежно. В фильме и жертвы, и их маньяки равны между собой в своей ничтожности, но Фред Фогель предпочитает поставить зрителя на место самих палачей, поскольку и сама публика неистово жаждет крови. Хотите — получайте! Зрителя в прямом смысле окунут в реки крови, а чужие боль, стоны, крики, в которых уже звучит только отчаяние, станут самой сладкой музыкой на свете. Акт садистской сопричастности, но почему бы и нет? Почему бы не стать хотя бы на миг кровавым демоном из подполья, ведь это так приятно — забрать чужую жизнь, не впервые при этом получив множественные оргазмы тотальной безнаказанности.
70-минутная картина в стилистике неотредактированного домашнего видео стала американским ответом японскому псевдоснаффу и, в первую очередь, сериалу «Подопытная свинка». Собственно, именно «Подполье» и создало своеобразную разновидность американского псевдоснаффа, который, в отличии от того же японского, унавоженного пускай извращенной, но философией своеобразного восточного мироустройства, подточен лишь под неприкрытые гипернатуралистичные пытки, издевательства и насилие, почти без сюжета, совсем без смысла — грань патологии в американском псевдоснаффе перейдена без сожаления. И Фред Фогель с «Августовским подпольем» был первым, а лишь потом его изыскания подхватила компания PKF во главе с Джоном Маршаллом, который уже Фреда Фогеля по безжалостности и бескомпромиссности не превзошел. Не имея ни явного сюжета, ни особой режиссерской стилистики, «Подполье» лишь демонстрирует зрителю сцены чрезвычайного ультранасилия, в которых жертвы лишь мясо, а Убийцы имеют право на все.
Путь деградации и дегуманизации завершен. Осталось ждать лишь финала. Иди и смотри, если не боишься стать таким. как главные герои «Подполья» под жарким солнцем Питтсбурга.
