Артур Сумароков
Джон — привлекательный молодой человек, вся жизнь которого, за исключением рутинных дел, заключена в нескончаемом как в переносном, так и в самом что ни на есть прямом(ну, или изогнутом, кому как нравится) смысле сексуальном марафоне с еженощной сменой партнерш и ежевечерними бдениями у экрана ноутбука, уединившись в компании силиконовых подобий Саши Грей. Но однажды наш гиперактивный мачо, любящий молиться и творить массовые оргазмы и эякуляции, встретил на своем пути девушку Барбару, испытав чуть ли не впервые нечто иное, чем просто дикое вожделение и возбуждение.
Едва ли господа Тирсо де Молина, Джильберти и Мольер могли предполагать, что, описывая похождения славного полового гиганта Хуана Тенорио, вошедшего в историю под именем Дон Жуан, в духе остро сатирическом и глубоко критическом, проецируя через его призму все изьяны тогдашнего общества, что в веке ХХI, испытавшем многократные поллюции сексуальных потрясений и революций как в жизни, так и в литературе и кино, большой любитель женщин и видный производитель рогов для мужей Дон Жуан станет не обьектом порицания, а чуть ли не героем нового времени, сеющем мрак и разруху не на площадях, а в уютных дамских будуарах, и станет в духе времени сексоголиком. Конечно, романтический флер за ним будет следовать по-прежнему, но постмодернистское время умело расставит все новые приоритеты и романтика теперь будет идти в ногу с иронией, девальвирующей излишние страдания жертв новых Дон Жуанов или обыкновенных Джонов.
Полноценный режиссерский дебют знаменитого американского актера Джозефа Гордона Левитта, к которому он шел довольно долго, нарабатывая себе хорошую репутацию актера, склонного и к определенному риску на ранних этапах своей карьеры, фильм «Страсти Дон Жуана»(или просто в оригинале «Дон Джон») 2013 года, представляет из себя весьма интересную, полновесно перенесенную на современную почву современной Америки, вариацию истории Дон Жуана. Джозеф Гордон Левитт, выступивший в картине также в испостаси сценариста, играючи избавил фильм от тяжеловесности практически всех литературных первоисточников, более всего приблизив сюжетную канву картины к относительно недавнему, но уже ставшему культовым «Стыду» Стива МакКуина, лишив, впрочем, ленту напрочь всякой эпатажности, гипертрофированной натуралистичности эротических экзерсисов и прочей наносной шелухи девиантности.
«Страсти Дон Жуана», отличающиеся чрезвычайной плотностью хронометража и насыщенностью повествования, динамичным стилем и бойким ритмом без излишних отвлеченных моментов, без единого режиссерского или сценарного пробела, являют собой пример, с одной стороны, весьма традиционной романтической комедии, в которой, по всем канонам жанра, бэдбой становится белым и пушистым под силой любви, с другой — фильм, мастерски маскируясь для большинства зрителей под типичный ромком, демонстрирует исключительно мужской взгляд на проблему взаимоотношений полов и вообще пытается оценить и по-своему отстоять именно мужскую, маскулинную точку зрения. Фильм в трагикомичной, а местами и гротескной форме в образе Джона высмеивает излишний мачизм как таковой, единственным итогом которого становится для всех его почитателей странное одиночество. Секса много, а вот любви почему-то нет. Впрочем, Джозеф Гордон Левитт, проявивший себя в дебютной режиссерской работе как мультиинструменталист, закрепив за собой и центральную роль, не заходит в полюса чрезмерной мрачности и Джон обретает таки душевное спасение и все плотские удовольствия с пятьюдесятью оттенками серого, красного и прочих цветов, кроме голубого, ибо фильм при своей местами нарочитой метросексуальности и наличия легкого флера гомоэротизма придерживается идеи, что любить лучше всего всех сестер Евы скопом, а не собратьев Адама по одному.
Собственно, женским персонажам фильма не присуща ирония; героини Джулианны Мур, Скарлетт Йоханссон, Бри Ларсон и Гленн Хедли выписаны довольно искусно и интересно, без ноток высмеивания и показаны они зрителю не глазами Джона, которому просто увлекательно полюбить всех, кто имеет зрелые женские половые признаки, а незамутненным и отстраненным взглядом автора, выбравшего для себя главных выразителей всей морали фильма. Женщины как демиурги создают из небытия и эротического пепелища нового Джона, который готов именно любить, а не просто склонять к сексу, и сам готов быть любимым. Пошлость фильма становится эдаким прикрытием для более серьезных и глубоких тем. Принципы жизни Джона будто мотиваторы, сошедшие со страниц книг Брета Истона Эллиса, все герои которого кончали плохо и сухо, с кровью. Страсти Дон Жуана в рамках одноименного фильма приобретают не оттенок ночных эротических воззлияний, а истинных страстей и метаний. Порно как дешевая имитация качественной любви, а Дон Жуан XXI века как некий субстрат настоящих мужчин, которых, впрочем, взрастить еще по силу и то лишь женщинам. Но для большинства инфантильность и сексоголизм стали первой религией после Интернета.
