Артур Сумароков
Страсть — плохой советник и плохой спутник по жизни вообще. Поддавшись её роковому зову, что утянет без сожаления на дно трясины, не будет потом никакой возможности выбраться оттуда; страсть — опасное оружие в руках тех, кто сам устанавливает правила любовной игры. Дыхание позади — прерывистое, жадное; тёплые руки, обвивающие шею, пальцы, касающиеся сперва выступающих позвонков, а потом медленно скользящие вверх, к приоткрытому рту. Страстью легко откупиться, ещё легче оправдаться, но тяжело потом признаться, самому себе в первую очередь, что это всего лишь страсть, искрящееся пламя блаженства, слепое чувство, к которому привыкать не стоит. Страсть хуже, чем героин. И этой страстью больны все: одинокая преподаватель Фрэнни, которую манят злачные места Нью-Йорка; её сестра Полин, занятая поисками «своего» мужчины, но всё не там, все не то; детектив Маллой, для которого страсть это инструмент его власти и — загадочный маньяк, объединивший всех троих своей страстностью к насилию.
Фильм «В разрезе», пошловато и бесхитростно именуемый так же «Тёмной стороной страсти», на первых порах кажется едва ли не самым приятным последним вздохом такого памятного жанра, как эротический триллер. Интрига и секс здесь лихо сосуществуют в адекватных пропорциях, тем паче что с последним даже намечается определенный перебор, нехарактерный вовсе для сугубо мейнстримной картины, коей, впрочем, эта экранизация одноимённого романа американской писательницы и актрисы Сюзанны Мур является скорее условно: неприлично длинная сцена орального секса крупным планом в пестроцветном сигаретном дыму призвана задать тот необходимый уровень откровенного разговора, на котором и будет выстроен весь фильм, весь его нарочито удушающий кинематографический конструкт, в котором находится место как для натуралистической эстетики, выраженной в деэстетизации всех чувственных сцен (приснопамятные секс+насилие поданы ультрареалистично), так и в подспудной игре светофильтрами, когда ленту начинает нести по волнам бессодержательной рефлексии.
Но в этом нет ничего удивительного. «В разрезе», притворяясь типичным, но не дико шаблонным эротическим триллером(как никак, но кто есть маньяк едва ли можно догадаться сразу, а вопрос мотива оставим на усмотрение иным сферам), в большей степени занимается сугубо феминистическими размышлениями, претворяя на плёнку тлетворность любой животной похоти и безрассудной страсти, тем паче, что ни одного более-менее нормального представителя мужского пола в этом фильме нет принципиально (хотя и женские персонажи не без своего выводка таракан в голове). Собственно, такая авторская тональность кажется вполне понятной. «В разрезе» это всё-таки очередная киноработа новозеландки Джейн Кэмпион, которая среди немногочисленных женщин-режиссеров, особенно с ярко выраженным феминизмом (Катрин Брейя все ж не чета ей, а Изабель Койшет заявила о себе чуть позже), рассудочные размышления о сути и месте женщины, её тщаниях на самоопределение предпочитает вместо припадочной провокационности и истерическим манипуляциям, итогом чего мы имеем радикальные ответвления феминизма с мизандрическим уклоном. И, снимая «В разрезе» в русле классического эротического триллера, слегка переставив основные типажи (не роковая женщина, но мужчина — роковой и желанный), Кэмпион, в отличии от Верховена и Лайна, стоит на стороне женщины, Фрэнни, для которой одиночество стало худшей из всех возможных ловушек жизни. Кэмпион парой режиссерских мазков создаёт портрет усредненной современницы, что реализовала себя в профессии, но в личной жизни из-за собственной неспособности найти того, кого надо оставшаяся ни с чем и ни с кем. Но, по Кэмпион, вины в том Фрэнни нет; банально — все мужчины одинаковы.
И в этих живописных диалогах с сестрой, где Фрэнни саморазоблачается, ощущается, что это её желание использовать мужчин, или найти того единственного, но ради потакания своему инстинкту голодной и недремлющей самки, видится несколько ошибочным. Во всяком случае, усталость от жизни и ненасыщаемость сексом столь же плохи, как и страсть, катализатором к которой становится встреча с детективом Маллоем, с его выпячивающейся мужской сутью. Брать без разговоров, сжирать без остатка. Казалось бы, вот она — воплощенная в реальности её секс-фантазия, но, по Кэмпион, страсть иррациональна, и, подпитываясь этим алогичным ощущением, киноязык фильма все сильнее стремится прочь от внятности и связности в сторону вязкой эротичности, туда, где есть лишь закон желания, но не действуют законы выживания в то время как маньяк затаился в режиме выжидания. И расплатиться за страсть придётся страхом, но после этого жизнь уже никогда не будет прежней, а прошлые жизненные принципы подвергнутся самым большим испытаниям сомнения.
